Народный целитель Козлов Олег Львович

Козлов Олег Львович - контакты, запись на консультацию
Суханов Валерий Юрьевич - контакты, запись на консультацию

Вопросы, задаваемые посетителями
Начало - главная страница сайта Очень частые вопросы
Козлов Олег Львович
Вся информация 18+
 Главная страница
 Список услуг
 Важная информация
 Оставить отзыв
 
Очная работа
 Козлов О.Л.
 Суханов В.Ю.
 Очное снятие порчи
 Гадание
 Чистка предметов
 Чистка помещений
 Амулеты, талисманы
 
Дистанционная работа
 Задать вопрос
 Удаленная диагностика
 Удаленное снятие порчи
 Удаленный сеанс
 
Справочная информация
 Статьи авторов
 Патентное бюро
 Виртуальная часовня
 Оккультный словарь
 Камни в целительстве
 Лекарственные растения
 Фазы Луны
 Места Силы
 Рассказать историю
 Форум
 
Поиск по сайту. После выдачи результатов поиска кликните в строке на надпись "сохраненная копия".

 

Рунические Кости Судьбы

Форум сайта www.lvovich.ru
Амулет, викинги

уществует немалое количество примет, связанных со смертью. Некоторые с виду обыденные события, происшествия и совпадения с точки зрения русского деревенского уклада на протяжении многих столетий рассматривались в качестве некого предвестника смерти. В этой статье приводятся выдержки из книги иеромонаха Серафима (Параманова) – выделено курсивом.  Иеромонах Серафим не просто осуждает любые приметы, связанные со смертью и покойником. Он эти приметы упоминает достаточно подробно и с разъяснениями, что, согласитесь, не только познавательно, но и интересно.

Перейти к полному списку вопросов

Некоторые приметы, связанные со смертью и похоронами

«Смерть порождает естественный страх, маловерных смерть пугает, неверующим – внушает ужас. Распространен мотив смерти, как выжидающей, подкарауливающей, «ждущей своего часа». Смерть окутана завесой тайны, но будто бы проявляет свое близкое присутствие посредством намеков: «дятел мох долбит в избе – к покойнику» [1],  «сад поздно зацветает – к смерти хозяина», «ворон каркает на церкви – к покойнику на селе; каркает на избе – к покойнику на дворе»

Человек, нестойкий в вере и неглубоко воцерковленный, подобно язычнику, живет в области темных страхований. Он и христианин – по крещению, и язычник – по миропониманию. Он живет на пограничье между церковным учением и первобытной стихией мифологических представлений, заимствуя и здесь и там; поклоняясь святым и боясь домового или лешего: «если домовой душит, то спрашивай: к добру или к худу»… Стоит посмотреть на перечень предсмертных примет: «собака воет книзу (к земле) – к покойнику», «мыши изгрызут одежду – к смерти», «мухи зимой в избе – к покойнику», «крошки из рту валятся – к смерти», «соломина к хвосту курицы пристала – покойник будет»

Иеромонах Серафим ставит вопросы и сам же на них отвечает. Причем отвечает нередко совершенно правильно и честно – «Он и христианин – по крещению, и язычник – по миропониманию. Он живет на пограничье между церковным учением и первобытной стихией мифологических представлений, заимствуя и здесь и там». Но автор, делая основной упор на том, что верящий в приметы якобы является «недостаточно правильным христианином», упускает из виду тот очевидный факт, что в процессе своего становления на Руси, православию тоже приходилось жить на пограничье между церковным учением и архаическими  дохристианскими верованиями.

Многие православные праздники были прямо и непосредственно адаптированы под дохристианские. А многие дни православных святых – «подогнаны» под языческие славления. Например, день христианского святого Власия в дохристианской Руси был посвящен богу Велесу. При этом как Велес считался богом скота и пастбищ, так и святой Власий имеет ту же заботу – он покровитель скота. Дохристианский Кощеев день (29 февраля по современному стилю, Кощей – черный бог Нави) был «адаптирован» в Касьянов день (прп. Кассиан Римлянин, ум. ок. 435 г. н.э.). И сделано это было только и исключительно по фонетическому созвучию, никакого отношения к Нижнему Миру прп. Касьян, понятное дело, не имел. Тем не менее, на Руси отношение к Касьяну было, мягко говоря, не вполне почтительное, поскольку ассоциация Касьян-Кощей – сохранилась. В народе даже изобрели объяснение такого отношения к святому: якобы Касьян провинился перед Богом и тот приказал заковать Касьяна в цепи и бить тяжелым молотом три года, лишь на четвертый год давая послабление. Перуновы дни, праздновавшиеся с 21 июля, после упрочения христианства были спроецированы в Ильин день (2 августа).  При этом как Перун был грозным божеством дождя и молнии, так и Илья Пророк – громовержец и повелитель дождя, и тоже – достаточно строг по придаваемым ему личным качествам.

Продолжать можно очень долго, дело не в этом. Какой смысл требовать от современного христианина строгой веры, если православие само, на протяжении последних (как минимум - пяти) веков не только мирилось с двоеверием и так называемым народным суеверием, но постепенно подгоняло одну веру к другой, снимая противоречия между ними и адаптируясь - в том числе чисто фонетически? Иеромонах Серафим прямо указывает: «Крестьянская культура дореволюционной России, при всей своей церковности, никогда не была полностью свободна от аграрных, языческих обрядов и традиций.» И это вполне честное мнение. Только данное утверждение касается не просто дореволюционной России. Так было веками, вот в чем дело-то.

«В какой тяжкой, психически нездоровой среде должны бытовать подобные приметы, окружая на каждом шагу, любой мелочью, пугая, как из-за угла, предостережением смерти: «обознаться в человеке – к свадьбе или к покойнику», «икона упадет – к покойнику»

Могут найтись люди, которые скажут, что слышали, как выла собака, а потом поблизости умер человек, или зимой летела в жилище муха, где вскоре случилась чья-то смерть. То есть они будут утверждать, что между соломинкой на хвосте курицы или одеждой, испорченной мышами, - и событием смерти, срок которой ведом одному Богу, есть неизвестная взаимосвязь…»

Относительно психически нездоровой среды иеромонах, пожалуй, погорячился. Что касается связи явлений, то она есть. Однако честный во многих своих утверждениях автор не может позволить себе никаких вольностей во мнении, касающемся народных примет. Просто потому, что книга его в этом случае просто не была бы издана.

«Православие впитывалось своей обрядовой стороной, а догматическое и богословское содержание оставалось невостребованным. Православие выступало, как и сегодня, неотъемлемой частью традиции, а «традиция» в народной среде, где «обычай заменяет само верование», ближе все-таки к суеверию, чем к богословию. Христианская обрядность на народной религиозности и вчера, и сегодня соседствует с иными, языческими и магическими формами. За примерами далеко ходить не надо: в случае болезни человек зайдет в церковь поставить свечу, но может наведаться и к «бабушке» или целителю; увидит черную кошку – сплюнет через плечо или постучит по дереву; он может молиться по православному молитвослову и следить за астрологическими прогнозами – подобных примеров «двоеверия» можно привести множество.

Даже собственно церковные действа подвергаются в народном восприятии суеверному оприметчиванию: при вступлении в дом священника для напутствия больного суеверные стараются заметить, какой ногой переступает священник порог дома; если правой, то больной выздоровеет, если же левой, то умрет [3]; «уголек из кадила выпал при каждении около покойника, скоро другой будет»; «если при соборовании и свечи упадут комлем к порогу, то больной умрет», «если ожидают к умирающему священника со Св. Дарами, то кладут нож на стол для острастки смерти»

… Смертный час требует приготовления: покаяния, елеосвящения (таинства соборования), причастия Св. Таин. При умирании, если нет возможности пригласить священника, то кем-то из близких читается канон на исход души. Христианская душа должна в этот праведный момент быть облечена благодатью молитвы… Но на практике, к сожалению, все выглядит иначе. Человек испускает дух: ни о какой молитве нет и речи  - в квартире или в доме, где это случилось, одновременно  с первыми возгласами утраты начинается спешное завешивание зеркал. «По мнению некоторых, - пишет С.В. Булгаков, - это делается в предупреждение возможности появления в зеркалах страшны и зловещих призраков. Но для призраков всякое место удобно; призраки – наши создания; мы творца их, а не зеркало; бояться зеркал – значит ждать страхов с той стороны, откуда они сами собою придти не могут»[3]. Из нескольких сотен отпеваний, которые мне приходилось служить, не припомню случая, чтобы не были завешаны зеркала и стеклянные поверхности в квартире. Говорят – таков обычай. Но за этим обычаем скрывается не что иное, как суеверное представление – что, если покойник посмотрит в зеркало, душа его «очнется» и не сможет попасть «на тот свет». Смерть, согласно тому же комплексу первобытных страхов, - не должна ни от чего отражаться, иначе принесет несчастье другим.»

Как бы там ни было, но обычаю занавешивать зеркала в доме, где умер человек, не одна сотня лет. С оккультной точки зрения это - правильный обычай, поскольку зеркало, как, впрочем, любая отражающая поверхность, действительно является некой границей. Разумеется, с этим обычаем церкви трудно смириться. Тем не менее, обычай этот есть и возможность его полной «отмены» путем увещевания прихожан – занятие совершенно бесперспективное.

С тем же успехом можно попытаться запретить или отменить Масленицу. К Масленице христианству, как известно, тоже пришлось адаптироваться. И если в дохристианской Руси смыслом этого праздника, проводившегося по астрономическому календарю за неделю до и неделю после дня Весеннего Равноденствия, было славление Солнца и Весны, то после крещения Руси Масленицу празднуют за неделю до Великого поста. Изменился и смысл и название, и сделано это было исключительно для того, чтобы традиционные гулянья с поеданием масленых блинов не противоречили Великому Посту.

Отменить Масленицу совсем РПЦ так и не решилась. И не потому, что отменить этот дохристианский праздник церкви никогда не хотелось, просто потому, что этого сделать совершенно невозможно. Те самые прихожане, что «живут на пограничье между церковным учением и первобытной стихией»  попросту не послушаются. И придется церкви или идти на принцип и отлучать всех празднующих, или смириться. РПЦ выбрала вариант адаптирования - сырная седмица является теперь символом примирения, прощения и подготовки к Великому Посту. Последний день седмицы – Прощенное Воскресенье. Самое интересное, что церкви так и не удалось в широком смысле заменить название. Только совсем уж воцерковленные граждане называют эту неделю сырной, все остальные – Масленицей.

«Образ Смерти олицетворяется в мифологии старухой или скелетом с косой. Непонимание смерти порождает пугающие образы и соответственные охранные действия. Чтобы душа не задержалась – открывают форточку, печные трубы (гул в трубе – душа умершего ушла) или вывешивают на окно полотенце. Последний обычай толкуется народом по-разному: душа должна вытереться этим полотенцем после умывания, она утирает им свои слезы или же отдыхает на нем[4]. Практически всегда принято ставить рядом с умершим человеком воду, «чтобы душа омылась». Но если душа не омывалась при жизни человека покаянием, исповедью, молитвами елеосвящения – вряд ли ей поможет стакан с водопроводной водой…

… Причем иные утверждают, будто они видели, как вода в сосуде колышется как будто от купания только что отлетевшей души [4]. Этот сосуд с водой 40 дней после смерти стоит на столе или рядом с фотографией умершего.

Повсеместно также принято закрывать глаза покойнику, обычно для этого на веки полагают монеты. Согласно существующим и поныне предрассудкам, глаза покойного должны быть закрыты, чтобы покойник не взглянул на кого-либо из членов семьи, так как тот может после этого умереть [4]: «покойник еще кого-то выглядывает (умер с открытыми глазами)» «покойник глядит одним глазом –высматривает другого» [5]…

Человек только испустил дух, и не успело остыть его тело, как его близкие принимают меры, чтобы «предохраниться от покойника». К нему уже относятся со страхом  и подозрением, не как к родному, но под иным углом зрения, - как к чужому,  чуждому, к тому, кто отошел в темную область смерти и в силу этого сам становится источником опасности.»

В деревнях действительно вывешивают из окна дома, где находится покойник, рушник; в изголовье ставится плошка с водой. «Вряд ли ей [душе] поможет стакан с водопроводной водой» - в древности вода для этого использовалась вовсе не водопроводная, а ключевая. Для освящения воды в церкви ее тоже берут из водопровода, и никто над этим не ёрничает, кстати.

Что касается обычая закрывать покойному глаза, то он вполне естественен. Монеты (обычно медные пятаки) кладут на веки часто даже в том случае, когда глаза покойного и так закрыты. Делается это для того, чтобы глаза не открылись впоследствии, из-за сокращения мышц. Эти монеты, кстати, полагается класть в гроб. Непонятно, что тут может настораживать. Или предлагается похоронить умершего с открытыми глазами?

«На отпеваниях приходится быть свидетелем, как некоторые родственники избегают касаться гроба или мертвого тела. И вовсе не из брезгливости, как может показаться с первого взгляда, а «чтобы не приблизить смерти». Беременных женщин из суеверия удаляют из дома, где находится покойник, потому что считается, что их будущий ребенок умрет[4]. Смотрят, чтобы гроб не был велик не в меру, иначе быть еще покойнику в доме. И пуще всего остерегаются делать какую-либо уборку в жилище с покойником, особенно мести пол согласно поверью: «сор при покойнике месте – всех из дома выносить». Нельзя также подавать что-либо через гроб, что тоже считается недоброй приметой.»

Действительно, беременных женщин во все времена старались отстранить от хлопот, связанных с похоронами. И в этом есть совершенно очевидный не только оккультный, но психологический смысл. Женщине, носящей ребенка, совершенно ни к чему ни энергетика смерти, ни энергетика горя, ни (уж тем более) энергетика кладбища. С точки зрения эмоциональной и психологической все тоже представляется настолько очевидным, что нечего и доказывать.

«В сельской среде и доныне сохранились отголоски фольклорно-мифологических представлений о ревности и мстительности мертвеца, например, вызванной тем, что живые продолжают пользоваться его вещами[6]. Из суеверного страха личные вещи умершего спешат раздать или выбросить. Другие предметы, принадлежащие покойнику, помещают вместе с телом в гроб – протезы, костыли, щетку для волос и сами волосы, например, отрезанные когда-то от косы. Вместе с покойником иногда полагают и обрезки ногтей. Такой  обычай существовал в крестьянской среде в прошлые века, но мне случалось встречать его и сегодня. Не знаю, чем объясняется этот обычай в наше время (и объясняется ли чем-нибудь?), но согласно крестьянским представлениям XIX го в., срезанные ногти собирались и хранились при себе, а со смертью человека помещались в гроб, чтобы «было чем влезть в Царство Небесное» (другой вариант «на святую гору») [4]…

… Вместилище гроба понимается как приватное пространство умершего, как дом и в то же время аллегория дома (жилища). Мертвец – хозяин того места, куда его прописала смерть, соответственно гроб – пространство его иного существования и зона отчуждения для живых. Живые «передают» умершему его личные вещи, так же как и в старину – предметы ремесла, какой-нибудь инструмент, любимую трубку, мундштук, портсигар, - чтобы покойнику не нужно было возвращаться в дом за нужными вещами[4]. Очень часто покойнику кладут в гроб сигареты (если курил), бутылку водки, расческу в нагрудный карман, детям – небольшие игрушки…»

Дело тут вовсе не в мстительности или ревности умершего. Дело – в справедливости. Известно, что душа полностью разобществляется с мертвым телом на 40-й день. Т.е. до 40-го дня покойник - и с точки зрения архаических дохристианских представлений, и с оккультной точки зрения – как бы не совсем умер. Надеемся, читатель понимает, что имеется в виду. Соответственно, все вещи, принадлежащие ему при жизни, продолжают до этого срока являться его полной собственностью. Раздать их можно только после полной смерти, т.е. после 40-го дня.

Что касается личных вещей, перечисленных иеромонахом Серафимом, то их действительно полагается положить в гроб, который всегда считался местом последнего пристанища, последним домом (гроб - домовина). Волосы и ногти в старые времена хранили обычно в подполе. А после смерти – помещали в гроб. Разумеется, иеромонах Серафим прекрасно знает, зачем это делалось. Возможно, он и написал это в рукописи, но затем написанное вымарал редактор или цензор. Волосы и ногти хранили, опасаясь колдовства, которое в древние времена (да и в наше время) в деревнях весьма распространено. Известно, что волосы и ногти являются с магической точки зрения универсальной индивидуальной меткой, с точки зрения биологической – носителем генетической информации, ДНК. В древние времена, разумеется, не имели никого представления об индивидуальности ДНК, зато были прекрасно осведомлены о колдовстве (насылание порчи) на волосы и ногти, направленном с точностью стрелы. В наше время, наверное, не имеет смысла складывать остриженные волосы и ногти по мешочкам. Но совершенно точно не следует их разбрасывать где попало, поскольку церкви не удалось пока отменить колдовство, и вряд ли это получится в обозримом будущем.

«Еще одна характерная особенность, распространенная и сегодня, - бросание денег в гроб. Выглядит это противно духу и строю христианского прощания... Во время отпевания, пока священник поет или читает положенные молитвы, входящие в помещение люди подходят к гробу с умершим и в буквальном смысле кидают поверх савана деньги, скрученные бумажки или монеты. Некоторые, вручив покойнику деньги, считают прощание исполненным и не остаются на отпевание. Согласно существующим мнениям, деньги предназначены «для платы за место на кладбище» - вероятно, их следует отдать тем, кто был похоронен раньше? Русские крестьяне в прошлом веке давали деньги покойнику в качестве «откупа» - «чтобы скотина не ушла за хозяином». Как отмечает Д.К. Зеленин, по современным толкованиям – это деньги для оплаты переезда через огненную реку или для выплаты долгов, которые не были выплачены при жизни [4].»

По нашему мнению, класть деньги в гроб совершенно ни к чему, тут иеромонах Серафим прав. Вполне достаточно тех двух пятаков, что были положены умершему на веки. По всей видимости, присутствующие вообще не должны класть деньги в гроб, поскольку это может представлять именно для присутствующих определенную опасность. Особенно в том случае, если положенная кем-то монета или купюра будет заколочена в гроб и зарыта на кладбище. Если во время прощания присутствующие положат деньги поверх савана, то их перед похоронами надлежит достать и раздать на милостыню. Если приглашенный на поминки имеет возможность и желание оказать материальную помощь родственникам, то почему и не отдать предназначенные для этого деньги родственникам? Совершенно необязательно бросать их в гроб.

«На отпеваниях непременно объявляются самодеятельные распорядители, обычно женщины, порой и не старые (в церкви на службах их не увидишь), осуществляющие вроде как «ритуальный надзор»,  чтобы нечаянно не забыли положить с покойником нужные вещи или чтобы родные не взяли что-то неположенное, чтобы платочек был в нужной руке и т.п.
Все вышеперечисленные моменты домашнего прощания с покойником: суеверные предотвращения возможных обид, «задабривания дарами», деньгами, передача «весточек» умершим родственникам, с которыми покойник должен будет встретиться на том свете, предохранительные меры к его возвращению и прочее, говорит о глубинной укорененности вульгарных языческих и магических представлений в современном обществе.»

Иеромонах кое на что намекнул, но недоговорил, или текст опять вымарал цензор. Те самые самодеятельные распорядители, которых в церкви на службе не увидишь, вполне могут оказаться колдуньями, использующими доступ к гробу и общую атмосферу похорон только для того, чтобы сделать свои черные дела. Мы, конечно, не хотим обвинить огульно всех, кто хочет помочь. Тем неменее, известно, что для колдунов и колдуний представляют особый интерес некоторые предметы, заполучить которые можно только в том случае, если им открыт беспрепятственный доступ к гробу – те самые пятаки, иконка и свеча, которые вкладывают в руки покойному, нитка из савана или рукава одежды, завязки, ленты и прочее.

Подобные предметы веками применяются колдунами и ведьмами в приворотной магии и магии нападения. Пропажа этих предметов не опасна для самого покойного, но может принести много неприятностей, а иногда и смерть совершенно другому, постороннему человеку, против которого все это будет применено. Поэтому за действиями распорядителя хорошо бы присматривать. Еще лучше – поручить функцию распорядителя на похоронах человеку, которому действительно можно доверять. В случае смерти человека в небольшом поселке или деревне обычно находится много «добровольцев» на роль главного распорядителя. Некоторые из них ведут себя не просто навязчиво, а очень навязчиво, иногда буквально оттесняя от гроба не только родственников, но и всех остальных людей, присутствующих на похоронах. Вот таких как раз и следует избегать.

«…При выносе покойника из дома или из церкви после отпевания родным строго запрещается прикасаться к гробу. Согласно поверью – родным нельзя нести покойника, по одному из объяснений, чтоб не подумали, что они рады смерти. Но думается, есть и другие причины: запреты для родных братьев за гроб, даже в случае, если требуется их помощь, - поддержать тяжелую домовину при спуске с лестницы или поднять гроб в кузов машины, - не этического свойства, а именно охранительно-магического. Прямые родственники умершего в период похорон находятся как бы в карантине: кровная родственная связь в жизни предполагает такую же связь в смерти. Отсюда, им запрещается нести покойника, чтобы не уйти вслед за ним. По этой же причине, возвращаясь с похорон, близкими предпринимаются различные охранительные меры, чтобы не занести домой смерть и оградить себя от покойника, например, греют руки, касаются печи, или деревянной поверхности. При выносе гроба … стулья или лавки переворачивают верх ножками. В старину по лавке  на которой лежал покойник, ударяли топором или ножом «чтобы отсечь смерть» [4].»

Добавить нечего. Многие запреты, связанные с похоронами и распространяющиеся на родственников, действительно имеют не этический, а исключительно магический смысл. Можно, конечно, рассматривать все эти правила как сугубые пережитки и суеверия. Однако даже священники, присутствующие на похоронах, как правило, придерживаются некоторых описанных выше правил. А именно – прямо указывают родственникам о том, чтобы они при выносе гроба из церкви не касались его, напоминают о необходимости перевернуть табуретки, на которых стоял в церкви гроб, и т.д.

«…Дом, в котором кто-либо умер, считается нечистым. После покойника в доме моют пол. Эта уборка… преследует не гигиенические, а магические цели: на пол льют воду, «чтобы смыть следы покойника». Подобное действие затрудняет покойнику возвращение домой: для души переход через воду, согласно языческим представлениям, затруднен. Пока тело умершего находится в доме, пол, как уже говорилось, не метут, «чтобы не вымести заодно и живых», но после того, как гроб вынесен, мусор на дворе заметают к дому, чтобы все его обитатели остались в нем [4].»

Этот абзац иеромонах Серафим никак не комментирует. И неудивительно. Что тут комментировать? Действительно, после того, как гроб с покойным вынесен из дома, в доме моют пол. Делали это всегда, столетиями. Даже если вся церковь в лице всех священников ополчится после этого обычая, пол в избах после выноса покойника все равно будут мыть.

«…На пути к кладбищу по дороге «путают следы». С  этой целью у центральных областях России принято раскидывать еловые ветви или сыпать овес или ячмень. Это правило соблюдается неукоснительно в сельской местности, но в городах, по объективным причинам, значительно реже. На сельских отпеваниях бросание зерна или веток стало неотъемлемой принадлежностью проводов покойника. Автобус или грузовая машина с гробом движется по дороге к кладбищу, а специально приставленный человек, сидя в кузове, кидает ветки под ноги похоронной процессии. В большинстве случаев люди уже и не знают, что значит этот архаичный обычай, - так принято, и все! Примечательно, что в свое время, при похоронах местных партийных деятелей, которые, как положено коммунистам, хоронились без отпевания (родные позднее отпевали их тайком заочно в других городах), неукоснительно соблюдался обычай бросания веток.»

Смысл дохристианского обряда бросания еловых веток за гробом но перед похоронной процессией – перекрытие умершему обратной дороги. Так тоже делали на протяжении столетий и с точки зрения магической, в этом обряде сокрыт действительно глубокий смысл.

«…На кладбище поверх опущенного в могилу гроба принято бросать горсть земли. Когда-то подобное бросание земли было охранительной мерой, чтобы не бояться покойника, но сейчас повсеместно стало составной частью гражданского ритуала прощания. После того как прощание завершено, поверх могильного холма оставляется стопка с водкой, несколько кусков хлеба и горсть конфет, иногда еще рассыпают несколько сигарет…»

«…К обрядам, не имеющим основания в традиционной практике православного погребения, следует отнести и так называемое «печатание могилы». (Выделено мной – В.С.) В центральных областях России этот полуцерковный обычай совершенно вышел из употребления, но, по словам священников, еще встречается в Сибири, на Алтае и особенно на Украине, откуда он, собственно, и пришел [4]. Как отмечает С.В. Булгаков в своей известной «Настольной книге священно-церковно-служителя»: «печатание умершего священники совершают на могиле… погребенного без отпевания, а иногда и как дополнение к чинопочитанию погребения. Печатание умершего состоит в следующем: совершается сначала лития .., потом священник касается крестообразно четырех сторон могильной насыпи, произнося слова: «печатается гроб сей (иные – «раб сей» или «раба сия») до будущего суда и всеобщего воскресения, во имя Отца и Сына,  и Святаго Духа, аминь»…

Печатание умерших возникло на почве положенного в чине погребения обряда крестообразного метания священником земли на опущенный в могилу гроб. По воззрению простого народа, обряд этот и есть самый важный во всем чине погребения. Только под условием его совершения усопший по-настоящему, если можно так выразиться, предан земле и будет лежать в могиле; если же обряд этот не совершен – «покойник не запечатан», он не будет лежать во гробе: «будет ходить», нарушая ночной покой всего села, преимущественно же покой своей семьи. Право совершить это печатание, по мнению простого народа, принадлежит исключительно священнику, тогда как отпевание усопшего и его проводы до могилы может, по нужде, совершить диакон и даже псаломщик. Считая дозволительным предание усопшего земле без иерейского отпевания и обязательно необходимым непременно священникам печатание умершего, простой народ вместе с тем свободно признает возможным совершение печатания усопших после их погребения, когда священник найдет это для себя удобным. Но так как совершать печатание (после погребения) в том виде, какой указан в Требнике для обряда крестообразного метания иереем земли на гроб, невозможно, ибо гроб уже опущен в могилу, и произносить слова: «Господня земля», уже несвоевременно, то вместо крестообразного метания иереем земли явилось нечто подобное ему, а вместо слов «Господня земля», составлена была особая формула. Таким образом, создался обычай печатания усопших. Явился он в старину и, переходя от дедов к внукам, сохранился в практике в некоторых местах и до настоящего времени»[3]».

Хотелось бы обратить внимание читателя на то, что с точки зрения православно-христианской нет никакой разницы, какие именно слова при печатании могилы произнесет священник – печатается ли гроб или раб (раба). С точки зрения оккультно-магической разница усматривается, особенно имея в виду вопросы реинкарнации, освещенные нами в предыдущей статье – Православие и реинкарнация.

Запечатывая гроб, священник производит обряд с умершим телом. В том числе и на тот случай, если умершему телу вздумается покинуть могилу и побродить по окрестностям. С точки зрения магической запечатывание гроба можно признать вполне правильным и логичным действом, берущим свое начало, скорее всего, с дохристианских времен. А вот запечатывание в могилу раба Божьего - это, скорее всего, уже принципиально измененный священниками обряд, который предусматривает запечатывание не умершего тела, а души, которая вполне могла бы иметь (как мы считаем) возможность реинкарнации. Обряд этот, по всей-видимости, призван запечатать «до будущего суда и всеобщего воскресения» именно душу умершего, т.е. является прямым обрядовым запрещением любой возможности реинкарнации.

Приведенные рассуждения, вне всякого сомнения, покажутся любому священнику, следующему катехизису, надуманными или даже еретическими. Тем не менее, это наше мнение, которое, как нам представляется, мы вполне аргументировано объяснили.

Следующая высказанная иеромонахом мысль довольно странна. Приводим пассаж, где священник сетует на жадность прихожан, уклоняющихся от обряда отпевания.  

«…В обыденной действительности, далекой от следования церковным нормам, поминки, начинаясь с произнесения речей, где о мертвом «или хорошо, или ничего», довольно быстро перетекают в обычную пьянку. При самой крайней бедности и отсутствии денег для оплаты отпевания все равно находятся способы заготовить на помин какое-то безумное количество водки, нередко самого низкого качества.»

Удивительно, что этот абзац не обратил на себя внимание самого автора – иеромонаха Серафима – и даже не был вымаран цензором.  Подобные пассажи, прямо и недвусмысленно низводящие абсолютно всех поминающих на уровень мало того конченых алкашей, так еще и обирающих саму церковь, вовсе не делают чести автору.

«…На поминках для умершего ставят отдельный прибор либо на общем столе, либо в стороне. Прежде за умершего на поминальной тризне выливали на угол стола первую ложку еды и первый стакан воды [4], сейчас обычно выплескивают немного водки после первой речи в память о нем.»

Далее автор сетует на огромное количество и низкое качество крепких спиртных напитков, употребляемых поминающими. Самое странное, что священник не может не знать, что это вовсе не всегда оказывается так, как им описано. Любой читатель данной статьи, полагаем, согласится, что на поминках, вообще говоря, напиваться не принято. Более того, любой может вспомнить поминки, на которых он лично присутствовал, где не было ни огромного количества спиртного низкого качества, ни напившихся. Т.е. изобличение автором современной поминальной трапезы в качестве развязного языческого обряда обжорства и поголовного пьянства попросту не выдерживает критики.

В целом же книга иеромонаха Серафима достаточно интересна. И автор прав - ну как бороться с суевериями, которые есть ровесники (а то и старше) православия? Отлучать от церкви всех за плевок через левое плечо? Этак можно вообще остаться без прихожан. В любом случае приведенные автором приметы и их трактовку с точки зрения православного священника - следует признать весьма полезной и честной информацией.

Литература. Приводится по книге, из которой взяты основные цитаты: Иеромонах Серафим (Параманов), Закон любви. Как жить по-православному, Артос Медиа, Москва 2007

1.  Здесь и далее большинство пословиц и примет приводится по изданию: Русские пословицы и поговорки. М., 1988.
2.  Розов А.Н. Священник в духовной жизни русской деревни. СПб., 2003.
3.  Булгаков С.В. Настольная книга для священно-церковнослужителей. В 2т. М., 1993. Т. II.
4.  Зеленин Д.К. Восточнославянская этнография. М.,1991.
5.  Русские пословицы и поговорки.
6.  Еремина В.И, Ритуал и фольклор. Л., 1991.

Москва, 16 июля 2009 г.

© Суханов Валерий Юрьевич

Перейти к полному списку вопросов

 


Козлов Олег Львович и Суханов Валерий Юрьевич
Снятие оккультного негатива - сглаза, порчи, проклятия и прочего. Целительство.
© 2005 - 2022. Все материалы сайта являются авторскими. 18+
Яндекс.Метрика
             
Информация, размещенная или доступная на сайте не может служить полноценным замещением услуг обученных специалистов в любой сфере деятельности, включая, но не ограничиваясь финансовыми, медицинскими, психологическими или юридическими вопросами. В частности рекомендуем регулярно проходить обследование у врача по всем вопросам, связанным с физическим и психическим здоровьем, в том числе по поводу симптомов, подлежащих диагностике и медицинскому вниманию. Ни мы, ни наши партнеры не несём ответственности за любой прямой, непрямой, косвенный, особый ущерб, который может быть получен, включая, но не ограничиваясь финансовыми потерями, увечьями, болезнью или смертью. Только и исключительно Вы лично несете полную ответственность за ваши решения, действия и результаты в жизни. Используя этот сайт вы соглашаетесь, что не будете называть нас ответственными ни за какие подобные решения, действия и результаты, никогда и ни при каких обстоятельствах.