ень не задался. На пляже я поссорился со всеми и, не найдя в себе ни сил, ни объективной возможности примирения, в гордом одиночестве продолжал «загорать» даже тогда, когда наступили крымские сумерки и вся компания, с которой мне предстояло провести здесь еще как минимум две недели, отправилась в поселок.

Поняв, что мне совершенно необходимо побыть одному хотя бы пару часов - прошла уже неделя активного общения, с которым так и не удалось свыкнуться – начал карабкаться на почти отвесную береговую кручу. Я рассчитывал найти удобный выступ, где можно дождаться неповторимой крымской ночи и насладиться плеском волн, полным одиночеством и медитацией.

Задача оказалось не такой простой, как мне это представлялось. Неудобные сланцы каждую секунду норовили пренебречь моими планами и вернуться на уютный пологий пляж. Наконец, изрядно ободрав ноги о сухие ветки и колючки, я обнаружил чудную террасу двух-трех метров в поперечнике, на которой росла древняя южная сосна. Терраса располагалась на высоте метров в двести от берега, на практически отвесной круче и была покрыта толстым слоем мягкой сухой хвои. Это было как раз то, что нужно – одиночество, которое никто не мог нарушить, пронзительный воздушный крымский вечер, тишина, прерываемая тихим плеском волн. Никаких криков с пустого пляжа, прилипчивых знакомых, ничего такого, что могло бы отвлечь от самосозерцания.

Устроившись в позе лотоса на террасе, вдыхая запах сухой сосновой хвои и, начав было погружаться в медитативное состояние, я вдруг заметил раздражающее белое пятно в метре от себя. Это была женская прокладка. С крылышками. Я захохотал так, что, если бы на пляже остался хоть один человек, он наверняка подумал бы, что в мире одним сумасшедшим стало больше.

Человек, как бы он не стремился к полной самодостаточности, и что бы он из себя не изображал, не в состоянии абсолютно и полностью оторваться от жизни во всех ее неожиданных и совершенно непредсказуемых проявлениях. Я, продолжая хохотать, приступил к спуску с этой «оскверненной» террасы, осознавая добровольное и такое на самом деле необходимое мне намерение к примирению с теми, на кого я буквально двадцать минут назад был крайне раздосадован.

Москва, 16 декабря 2006 г.

© Козлов Олег Львович

Перейти к содержанию