остав лязгнул сцепками и остановился. Джанкой. Воздух в остановившемся вагоне мгновенно стал обжигающе-горячим. В открытые окна ворвались крики торговок, запахи перезрелых фруктов, пыльной земли и сажи. Понимая, что придется провести на этой станции минут двадцать – все поезда отчего-то подолгу здесь торчат – я кивнул Надежде и пошел к выходу. Обычно я отправляюсь в Крым в одиночку. Но в эту поездку пришлось взять не только свою коллегу Надежду, но и ее дочь Наталью - выпросились.

В проходе вагона сновали шустрые старушки в повязанных по-казачьему газовых платках – эдакая полупрозрачная конструкция, держащаяся на самой макушке. Старушки волокли по вагону ведра, ящики с фруктами и всевозможной снедью, галдели и суетились. Кое-как протолкнувшись в тамбур, я заметил пробиравшуюся по проходу с другой стороны вагона цыганку. Казачки перед ней испуганно расступались. Цыганка сунулась в наше купе и что-то негромко забубнила. Подумав было вернуться, я вспомнил, что в купе осталась Надежда – как-никак целитель со стажем и еще одна взрослая женщина, наша попутчица Светлана - успокоился и спрыгнул на перрон.

Станция Джанкой никогда не меняется – та же липкая площадка-перрон, усыпанная раздавленными абрикосами, те же вросшие в асфальт запыленные оградки, беспородный грязный пес непонятной масти, валяющийся под тополем. Джанкой – место скучное, идти тут некуда, я просто слонялся вдоль вагона, разминая затекшие ноги и наблюдая за происходящим. Про цыганку вспомнил минут через пятнадцать. Почуяв вдруг неладное, запрыгнул в вагон и стал быстро пробираться по проходу. Дверь купе была открыта. Все три моих попутчицы - Надежда, ее дочь и Светлана неподвижно сидели на лавках. Две стоящие рядом цыганки торопливо взрезывали подкладку одной из чашек Светланиного бюстгальтера. Блузка ее была расстегнута до пояса, обнажив довольно скромного размера грудь. Полностью отсутствующее выражение лица Светланы и пунцовые щеки неподвижной Надежды объяснили все происходящее. Обернувшись ко мне, цыганки в два голоса зарядили свою обычную словесную канитель, которая на меня совершенно не действует. Перегородив дверной проем купе, я мешал им улизнуть с добычей. Тогда одна из них, старшая, зашипела змеей и попыталась вырвать из моей головы волос. Штучки эти я знаю давно. Самый простой и отнюдь не магический способ защиты от подобных посягательств - очень короткая стрижка, как у меня.

- Оставьте все. Тогда уйдете, - сообщил я цыганкам. Те завопили и, бросив недорезанный лифчик, торопливо засеменили по проходу. Я их пропустил. В противоположном тамбуре появилась пожилая цыганка. Она смотрела мне прямо в глаза, нагловато улыбаясь и бормоча. Летящий ко мне черный сгусток был настолько плотным и большим, что воздух в проходе завибрировал. Остановив «посылку-порчу» в метре от себя, я ее медленно развернул и отправил обратно с еще большей скоростью. Пожилая цыганка удивленно вытаращила глаза и вдруг растаяла. Не ушла или, скажем, пропала, в том смысле, что скрылась из прохода, а именно исчезла, как исчезает мираж – медленно и плавно. И тут вдруг мне стало плохо, замутило. Я обернулся. С другой стороны прохода показалась та самая цыганка с той же нагловатой ухмылкой. На этот раз, похоже, ее «подарок» достиг цели. Повернув голову в другую сторону, я увидел ее же, но в противоположном тамбуре. Обе нападали на меня одновременно. «Хорошо, что в вагоне всего два тамбура», - подумал я и начал отбиваться. Мне приходилось вертеться довольно быстро. Ведь я был один, а абсолютно одинаковых цыганок – две. Со стороны я, скорее всего, был похож на окончательно перегревшегося и свихнувшегося пассажира. Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка, но, на мое счастье поезд лязгнул и тронулся - все визитеры спешно вымелись из вагона. Пропала и раздвоенная цыганка. Совершенно измотанный – размял, называется, ноги - я вошел в купе.

Светлана ревела, прижимая к груди огромных размеров бюстгальтер, набитый деньгами. Она ехала к мужу, офицеру. В ее «кошельке с лямками» примерно шестого размера поместился проданный в Подмосковье большой дом, яблоневый сад в 30 соток и семейный пай из разорившегося, пущенного с молотка колхоза.

Так закончилось это отпускное приключение в Джанкое. Я начал было подтрунивать над Надеждой. Сначала она пыталась объяснить, что почуяла морок, но ничего не смогла сделать, потом вдруг разобиделась - надула губы. Что поделаешь, и на старуху, как говорится, бывает проруха. Однажды я тоже здорово опростоволосился. Как-нибудь расскажу. Не теперь. Приехали - Симферополь.

Москва, 8 июля 2006 г.

© Козлов Олег Львович

Перейти к содержанию